— Ни с места! - Дуло автомата, приставленного бойцом Долга, холодило затылок. - Или я буду стрелять!
Бак глянул на трясшегося у его ног Симонова. Стоны профессора напоминали ему скулеж тех слепых шавок, которых он перестрелял на границе болот, едва-едва попав в Зону… это было так давно.
— И что? - Бак встал вполоборота и напыщенно вздернул брови. Он уже получил здесь, что хотел, но что-то внутри него рвалось наружу. Его кровь раскалялась, становилась подобной расплавленному свинцу, и утихомирить бурю в жилах могло лишь одно…
— Как это - что? - “Должник” все еще не понимал всей серьезности положения. - И убью!
Наемник засмеялся. Тихо, спокойно, почти по-дружески. Будто встретил закадычного приятеля, рассказавшего бородатый анекдот… “Должник” чуть попятился и тоже усмехнулся. Видать, подумал, что перед ним просто пьяный буян.
— Не убьешь, - парировал Бак, прижав тыльную сторону ладони к губам. Ему казалось, что под кожей он чует запах пепла, что под тонкой пленкой наружного покрова разгорается зарево пожара!..
— Чегой-та не убью?! - боец Долга терял терпение. - У тебя что, в голову бронепластина вшита, али как?!
— Нет, - Бак наконец повернулся к “должнику” лицом к лицу. - Просто я уже сдох.
Ночь разрезал звук автоматной очереди и чей-то отчаянный крик. Диггеры и “должники” вскочили, схватились за оружие. Гусляр, изрядно захмелевший за вечер, мгновенно протрезвел - он стоял впереди, перехватив поудобнее автомат и вглядываясь в ночную тьму, в попытках понять, что вообще произошло…
— Мутанты? Налетчики? Военные? Да кто там?! - со всех сторон раздавались возгласы недоумения, кто-то из диггеров начал спешно собирать свое барахло и искать убежище получше.
— Тихо! - прикрикнул Гусляр на излишне задергавшихся мусорщиков.
Секундная пауза. Над лагерем нависает плотная, как паучий кокон, тишина, в которой никто не решается даже вздохнуть… Еще мгновение - и треск небольших костерков, разведенных по всей территории лагеря, будто бы стал громче, напористей. Огонь все нарастал, и из спокойного, обогревавшего уставших путников, превращался в дикое пламя, жаждавшее своими красными языками оплести всякого, кто к нему подойдет.
Тогда на них из темноты выскочило чудовище. Оно рванулось из чернильного мрака быстро, как молния, сжимая в руках окровавленный автомат. Короткой очередью оно скосило двух “должников” - они упали, не успев даже вскрикнуть.
Началась паника. Гусляр старался координировать действия своего отряда, организовать оборону, утихомирить диггеров… Чудовище оказалось вплотную возле одного из бойцов - и нанесло мощный удар прикладом по его ноге. Выхватив из-за пояса раненого гранату, оно продолжило свой кровавый пир.
Раздался взрыв, яркий всполох окутал испуганную толпу, сбил нескольких людей с ног. Диггеры бросались врассыпную, бойцы Долга вели огонь, несколько раз им удавалось попасть в цель, но… похоже, это чудовище просто не обращало внимания на вонзавшиеся в его плоть пули. Гусляру чудилось, что их загадочный противник хромает, и он задавался вопросом - это они его умудрились ранить в ногу или нет? Однако даже хромая, этот дьявол передвигался с невероятной скоростью, разбрасывая опытных солдат в стороны, как мягкие игрушки…
Обмякшее тело насаженного на собственный нож бойца опало на землю. Один из подвернувшихся под руку диггеров оказался окунут головой в костер, и, словно желавшее все это время жертвоприношения пламя, начало со страстью поглощать его лицо. Еще один “должник” свалился, когда какой-то неосторожный диггер пальнул из обреза, пытаясь зацепить монстра. “Мазила” даже не успел начать перезарядку - чудовище оказалось за его спиной и свернуло ему шею.
Нападение закончилось так же быстро и внезапно, как и началось. Гусляр с парой выживших бойцов стояли кругом, спина к спине. Они стреляли в темноту и кричали, охваченные злостью и страхом. Посреди разоренного лагеря валялось не меньше девяти трупов. Еще несколько человек было ранено.
Профессор Симонов прижался к кузову грузовичка, в котором он обитал, и тихо зарыдал. Взгляд его остановился на “должнике”, который попытался выручить его из беды, а теперь лежал рядом, с широко распахнутыми глазами, в которых застыла смесь ужаса и удивления.
— Прости, Ирис, - Симонов бессильно бил кулаком по окрашенной багрянцем траве. - П-п-прости… п-п-простите… п-простите меня все, п-простите меня все, п-простите меня все...
Часть 11
